Мы ставим точки над I
ОСНОВАНА В АВГУСТЕ 2000 года
Читать газету
Общество | Society
Павел ДМИТРИЕВ 30 июня 2020, 17:00
Но сначала ещё на прошлой неделе были допрошены эксперты Северо-западного регионального центра судебной экспертизы. Анастасия Лаптева отвечала за психологическую часть комплексного исследования: она почти сразу заявила, что в напечатанном спорном тексте, по её мнению, есть признаки оправдания разрушительных действий. Но вот в аудиозаписи таких признаков она не увидела. При этом позитивной или негативной оценки теракта специалист не обнаружила в обоих текстах. Как «оправдание» эксперты трактовали неготовность осуждения поступка террориста.
Лаптева объяснила, что общая направленность текста заключается в конфликте: одна из тем текста Светланы Прокопьевой – конфликт государства и народа. Адвокат Татьяна Мартынова уточнила у Лаптевой, правильно ли она понимает, что печатный текст оправдывает терроризм за счёт заголовка, иллюстраций, выделений, выносов, то есть за счёт оформления текста? Эксперт согласилась.
- Негативная оценка общества к теракту воспринимается автором как ошибочная? – спрашивала адвокат.
- Я текст наизусть не знаю, - отвечала эксперт.
- Солидарность с террористом автор статьи проявляет? – уточнила защита.
- Нельзя сказать, что она солидаризируется с террористом. Также она описывает, что есть различные способы взаимодействия с государством. Но выбран иной способ, - сказала Лаптева.
- Это выбор автора или террориста? – спросила защита
- Автор [на террориста] не влиял… Значит, он сам, - согласилась эксперт.
Судебный процесс по делу Светланы Прокопьевой. Фото Павел Дмитриев / «ПГ»
Анастасия Лаптева вновь повторила, что в тексте демонстрируется неготовность к осуждению террориста, а также есть указание на вынужденность теракта.
- Где в моём тексте заявление о вынужденности? – спросила Светлана Прокопьева.
- Это комплексный анализ, вы же не будете прямо писать, что он вынужден, – заявила эксперт.
- Конечно, не буду, я же так не считаю, - парировала Прокопьева.
Эксперт ответила, что у молодого человека по тексту не остаётся иных вариантов разрешения конфликта и что ответственность на событие возлагается на государство.
Допрос Натальи Пикалёвой, которая в исследовании отвечала за лингвистическую часть, прошёл куда более нервно: нервничала и защита, и слушатели, сама же Пикалёва выступала – словно специально – вызывающе назидательно. Она заявила, что лингвистические признаки оправдания насильственных действий есть в обоих текстах: и письменном, и аудио. Цель текста – демонстрация мнения, претендующего на установление истины, считает специалист.
Но на вопросы защиты о конкретных фразах, из которых специалист вывела «оправдание насильственных действий», Пикалёва фраз не привела, сообщив, что «текст - это целая структура, признаками выводятся не из какого-то слова, а в целом из текста. Говорить «какая фраза» - нельзя», - повторила эксперт.
Адвокаты спросили у неё, относится ли фраза «жестокость порождает жестокость» к поступку террориста. Пикалёва поначалу отказалась отвечать, сославшись на то, что у неё нет текста статьи перед глазами, а ей нужен контекст. Но затем открыла текст и согласилась, что «жестокость» относится и к террористу. Но в его случаи жестокость вынужденная, «ответочка», выделила голосом эксперт.
Ещё выяснилось, что Пикалёва относит название программы «Минутка просветления» к тексту статьи. Это-то, по её мнению, и доказывает, что автор текста претендует на установление истины. Она также нашла в колонке Прокопьевой, что та извиняет теракт. Слова «юный гражданин» она оценила как уходящие от нейтральной оценки в положительный оттенок. Но вот слова террорист и подрывник в тексте колонки специалист прочитала как простую констатацию.
У защиты вызвала вопросы экспертиза Юлии Бойковой и Ольги Якоцуц: их попросили вызвать на допрос, но суд отказался, пояснив, что оценит экспертное заключение в итоговом решении. Тогда адвокаты попросили исключить экспертное заключение из доказательств обвинения.
Доводов в целом было два. Во-первых, у защиты есть вопросы к процессуальной процедуре. Установив, что две первоначальные экспертизы явно противоречили друг другу, следователь должен был назначить повторную экспертизу, а в итоге назначил дополнительную новым экспертам.
(1).jpg)
Судебный процесс по делу Светланы Прокопьевой. Фото Павел Дмитриев / «ПГ»
Кроме того, экспертиза была прислана следователю на бумагах Хакасского государственного университета. Адвокат Виталий Черкасов направил запрос ректору вуза и выяснил, что университет не имеет никакого отношения к экспертизе. В документе и исходящий номер был оформлен неверно, и были ошибки даже в названии вуза. Эксперт Бойкова вообще не работала в университете с 2016 года, написал ректор.
Специалист Якоцуц ещё и направила в Псковский городской суд заявление о защите чести и достоинства к Светлане Прокопьевой, потребовав с неё 500 тысяч рублей. Это, по мнению адвоката, может свидетельствовать о её предвзятости во время написания экспертизы.
Суд не удовлетворил требование защиты с формулировкой, что экспертиза была назначена процессуально верно, а «всем остальным утверждениям защиты будет дана оценка в итоговом решении суда».
Эксперт ГЛЭДИС Игорь Жарков уже на этой неделе заочно поспорил с коллегами из Северо-западного регионального центра судебной экспертизы. Защита спросила у него, насколько правомерно петербургские эксперты переформулировали вопрос об оправдании терроризма и «занимались комплексным исследованием лингвистических оправданий разрушительных действий».
Жарков объяснил, что термин «оправдание» – неоднозначный, и в делах по оправданию терроризма надо учитывать примечания к статье 205.2 УК РФ – там указано, что следует понимать под публичным оправданием терроризма. Эксперты Северо-Западного центра экспертизы вводят более широкое понятие оправдания, объяснил эксперт - в то время как закон об оправдании терроризма вводит сужающее понятие.
Также эксперт ГЛЭДИС не согласился, что в тексте колонки есть указание на вынужденность действий террориста, потому что в тексте перечисляются и иные способы политического протеста. «Автор говорит, что исполнитель этого деяния не увидел для себя другого способа. «Не увидел другого способа» и «не существует иного способа» – это разные вещи, - заявил он.
Жарков сообщил, что слова «жестокость» и «чудовищно» (из фраз «жестокость порождает жестокость» и «сходство тем более чудовищно») дают негативную оценку, в том числе, теракту и террористу.
Чудовищным, к примеру, является сходство народовольцев и архангельского террориста, анализировал текст эксперт. При этом «Народная воля» была одной из первых типичных террористических организаций. И хоть в СССР на уроках истории с «Народной волей» связывался положительный флёр, но это никак не меняет правовую квалификацию их действий. «Тот, кто позитивно оценивает это сравнение, не дал себе труда привести собственное мироощущение в соответствии с требованиями законов», - уточнил эксперт.
О выводах петербургских экспертов, которые вменили в вину Светлане Прокопьевой «неготовность осудить террориста», эксперт сказал, что он как минимум дважды констатировал негативную оценку Жлобицкого: словами «жестокость» и «чудовищный». «Мне представляется, что вывод экспертов необоснован», - заявил Жарков.
Не всякое разрушительное действие есть терроризм – это Жарков ответил прокуратуре. «Может какое-то оправдание в спорном тексте и есть, но оправдания терроризма в нём нет», - ответил эксперт. Суду он сообщил, что ГЛЭДИС - общественная организация, а не коммерческая. А вопрос о том, почему защита обратилась к нему, переадресовал адвокатам: «Я бы мог, конечно, сказать, что наша организация самая лучшая в мире…» - рассмеялся эксперт.
Кандидат филологических наук, доцент Нижегородского государственного университета Елизавета Колтунова (она работает в консалтинговом агентстве «Колтунов и партнёры») также спорила с заключениями специалистов от обвинения. Специалист подчеркнула, что материал Прокопьевой написан в жанре аналитической статьи, в которой журналист исследует взаимоотношения государства и гражданина.
«Теракт – не основная тема статьи. Например, из 955 слов в статье к взрыву относится меньше трети», - сказала Колтунова. Она объяснила, что теракт в статье характеризуется как метод политической борьбы, и даже есть реминисценция (в переводе с экспертного – бессознательное воспоминание) к народовольцам, но с ремаркой «чудовищное сходство», что характеризует негативную оценку.
«Положительно в тексте вообще ничего не оценивается. Всё оценивается отрицательно: и взрыв, и террорист, и государство, и правоохранительные органы», - уверена Колтунова.
Она также пояснила, что сам террорист оценивается либо нейтральными словами «парень», «молодой человек», либо словами скорее с негативной коннотацией: к примеру, сочетание слов «юный гражданин» и «додумался» имеет коннотацию «юн и глуп». Положительных оценок (к примеру, «мальчик из хорошей семьи») в тексте нет. Взрыв в архангельском ФСБ наоборот описан лаконично, жёстко и конкретно. «Никаких слов с положительной оценочностью при описании взрыва не используется», - сказала Елизавета Колтунова.
Адвокаты спросили у неё, есть ли в тексте элементы публичного заявления. Она ответила, что жанр публичного заявления имеет иную природу, чем аналитический – в тексте он не используется. На вопрос про слово «ответочка» Колтунова заметила, что это единственное жаргонное слово в тексте. Но жаргонные слова крайне редко обладают положительной оценочностью. Признаков наличия идеологии она также в тексте не нашла. Семантику вынужденности действий террориста она также в тексте не увидела.
«Выходы автором статьи предоставлены: пойти на выборы, вступить в партии, выйти на пикет, написать заявление. Автор даёт целый ряд возможностей, чтобы проявить свой политический активизм», - сказала Колтунова.
На вопросы прокурора Колтунова сообщила, что она представила адвокатам заключение специалиста, а не эксперта. Когда обвинение уточнило, знакомы ли специалисту другие исследования по делу, она сначала ответила: «Нет». Но затем услышала среди перечислений Хакасский университет и даже немного радостно переспросила: «А это не Якоцуц от университета писала»? Прокурор подтвердила.
«Ой, я писала на её исследование по другому делу рецензию, на основе которой дело закрыли», - начала говорить специалист. И, несмотря на попытки прокурора прервать её, договорила: «Так что можно сказать, что я знакома с её работами».
Суду Колтунова объяснила, что специалисты вынуждены затачивать свои специальные знания для правоохранителей, «чтобы им было понятно». При этом в практике она, порой, встречается с исследованиями, где «просто навалом слова перечислены, а потом откуда-то вдруг возникает заключение». Кандидат филологических наук попросила суд учесть, что «редко бывает, что мы с психологом так единодушны в выводах».
Выходя из зала суда, прокурор бросила в сторону защиты, что, мол, все-то эксперты у ваших свидетелей дураки, одни они умные - и покинула зал судебного заседания: спора опять не вышло.
.jpg)
